Казалось, после гибели Джонни Кидда остановилась вся жизнь! Дни мучительно тянулись, словно бредёшь в тумане. Хорошо хоть ещё меня навещали разные друзья и знакомые, включая девчонок из офиса Rymans (моей предыдущей работы). Большую часть времени мне приходилось лежать: левая рука была сильно повреждена, нос сломан, не говоря уже о многочисленных ушибах головы, спины, шеи. Остальные Пираты были пристроены Джонни Спенсем (Johnny Spence), старым басистом Кидда, на гастроли Джерри Ли Льюиса. В итоге тому пригодился лишь Мик Стюарт. Джерри Ли приехал со своими басистом и барабанщиком, но несмотря на это ритм-секция The Pirates всё равно должна была сопровождать их на гастролях - в силу одного из многих тупых правил Союза Музыкантов. Бедный Джонни Ирвинг был просто опустошён. Он винил во всём себя - что не был рядом с Киддом, и что именно не он вёз его, как это было всегда. Ирво немедленно порвал все связи с музыкальным бизнесом, не взирая на то, что в течение многих лет работа роуди служила средством к существованию. Он категорически отверг предложения о работе от таких звёзд, как The Shadows и The Who.
      Мик и Солли предложили продолжить карьеру The Pirates, и мы единодушно решили, что Джонни хотел бы этого. Хотя, признаться, я всё ещё находился в состоянии шока. Как только моё состояние более-менее стабилизировалось, мы начали строить уже какие-то конкретные планы. И тут пришло отличное предложение об аккомпанементе на гастролях Бобби Хэбба, популярного американского певца. Он уже снискал успех у себя на родине, а теперь прорвался в хит-парады Британии с песней "Sunny" собственного сочинения. Не меньшим успехом пользовалась у нас кавер-версия Джорджи Фейма. "Sunny" стала хитом по обе стороны Атлантики, и популярность Бобби взмыла вверх! Незадолго до начала репетиций "Правдивый Роджер" решил присоединиться к экстравагантному соул-коллективу The Mack Sound. У них в составе было 14 музыкантов, а во главе американец, бывший боксёр, участник чемпионатов в полутяжёлом весе - Фредди Мак (Freddy Mack). Мы быстро нашли ему замену в лице Кенни Слэйда (Kenny Slade), потрясного барабанщика из Шеффилда, который до этого работал у Джо Кокера (Joe Cocker).
      В назначенный день мы трое подъехали на встречу с Бобби Хэббом в одном из подвальных репетиционных залов на Денмарк Стрит (Denmark Street), которую ещё называют "Лондонская Аллея Тин Пан" (Tin Pan Alley; на Аллее Тин Пан в Нью-Йорке располагались офисы различных музыкальных издательств, как и на Денмарк Стрит в Лондоне, - прим.пер.). Бобби появился внезапно - невысокий чернокожий мужчина, с ярко выраженной харизмой, в руках у него была кипа нотных листов. Мы познакомились, и тут Бобби спросил: "А когда подъедут музыканты духовой секции?" Его лицо вытянулось от удивления, когда мы сообщили, что мы и есть вся группа, никого больше не предвидится! Бобби это явно не порадовало (даже более того), последовала громкая перебранка по телефону с офисом промоутера. В итоге к нам направили клавишника, чтобы хоть как-то усилить трио Пиратов. К тому времени, как Джонни Гудисон (Johnny Goodison) со своим электроорганом Vox Continental, наконец, прибыл, репетировать было уже поздно. Бобби раздал нам ноты и тексты песен, чтобы мы разучили их к следующему дню. В наших рядах чуть ни началась паника, ведь никто из нас не умел толком играть по нотам. Я помчался в магазин Джима Маршала, где его сын Терри помог мне разобраться с партиями бас-гитары.
      После бессонной ночи я вновь встретился со всеми на Денмарк Стрит, где Бобби Хэбб поведал нам все детали его выступления. Казалось, он смирился с отсутствием духовой секции и вовсю старался создать для нас непринуждённую обстановку. Почти все песни его репертуара были не слишком сложны, хотя поначалу я и помучился с "Sunny", которая была построена на крайне насыщенной игре бас-гитары. Предельно терпеливо Бобби показал мне мою партию нота за нотой, даже показал ошибку, которую допустил сессионный бас-гитарист на студийной записи песни. Джон Гудисон оказался продвинутым музыкантом и надёжным партнёром. Да и опыт у него был огромный: он руководил собственным составом под названием Johnny B. Great And The Quotations, а ещё аккомпанировал на записях The Walker Brothers, одного из наиболее коммерчески успешных коллективов того времени.
      В ближайший четверг, 1 декабря 1966г., мы дали старт гастролям в Locarno Ballroom, в Стритхеме (Streatham), Южный Лондон. Народу было полный зал. Собрав нервы в кулак, мы отбарабанили выступление, порадовав Бобби, а в 23:30 вышли на сцену клуба Blaize, в Вест Энде, где собралась вся музыкальная тусовка, чтобы лично увидеть новую американскую звезду. Бобби был в отличном настроении, да и The Pirates тоже, так что мы выдали ещё одно отличное выступление. Солли был среди зрителей со своим новым боссом Фредди Маком. Тот оказался неплохим малым (внушительной комплекции!), и мы немедленно завязали с ним знакомство.
      Хороший зачин для турне, но дальше всё было весьма прозаично. Наш гастрольный путь стал описывать зигзаги по Англии и Уэльсу, и только тогда бедный Бобби Хэбб понял во что влип! В "лучших" традициях того времени связка Хэбб-Пираты следовала причудливым маршрутом, который был фирменным знаком британских промоутеров того времени. Назначая концерты, они и близко не задумывались о том, что музыкантам вообще-то нужно время, чтобы доехать с предыдущего места выступления на следующее, не говоря уже об отдыхе после дороги. Для музыкантов предложения о высоких гонорарах выглядели заманчиво, но действительность оказывалась, как обычно, весьма суровой. Ведь никто же не предупреждал заранее, что придётся почти всё время проводить в дороге (напомню, что в те дни в Британии была всего лишь одна небольшая автострада М1), питаться на ходу или в грязных придорожных забегаловках (жирными ложками), а спать в паршивых, захудалых гостиницах, которые ни за что на свете не получили бы лицензию сейчас! Бедный Бобби испытал настоящий шок от всего увиденного. Нас этим было не удивить, но только потому, что мы иного не знали. Я понял это, когда в 1968-м впервые посетил Штаты. Даже самые дешёвые мотели в Америке выглядели куда роскошнее, если сравнивать с британскими. Придорожные кафе мало того, что работали круглосуточно, но качество еды и обслуживания были настолько высоки, что было приятно просто зайти и посидеть! Так что в том туре Бобби Хэбб ощущал себя самым несчастным человеком на свете, тоскуя по дому и своей невесте. Хотя он и был привычен к перепадам температуры Восточного побережья Америки, типичная сырость английской зимы также сильно выматывала его. К слову, при всех этих проблемах он всегда был в весёлом настроении и показал себя отличным компаньоном в дороге.
      Гастроли с Бобби вышли для меня напряжёнными вдвойне. Я был единственным музыкантом группы с водительскими правами. Наш скупердяй-промоутер даже не подумал предоставить дорожную команду, или хотя бы одного помощника, поэтому я не только водил наш микроавтобус из города в город (в задней части которого все обычно в это время спали), но также расставлял и настраивал аппаратуру. Отвратительный вечер получился, когда мы прибыли к Pavilion Ballroom, в Бате, графство Сомерсет (Bath, Somerset), 5 декабря. На пути из Лондона была сильная метель, и за 30 миль до пункта назначения сломались дворники нашего микроавтобуса. Оставшуюся дорогу я прямо на ходу высовывал руку наружу и двигал этим дворником, чтобы очистить стекло. Разумеется, когда мы прибыли на место, моя рука просто окоченела и была синего цвета! После концерта мы пулей вылетели из Бата. Я гнал авто так быстро, насколько только мог, потому что на следующий день должен был предстать перед судом в Манчестере, где шло разбирательство по делу друга Джонни Кидда Вилфа, его обвиняли в опасной езде, повлекшей за собой гибель пассажиров. Я не знал тогда, что имею право на перенос заседания суда по моим показаниям. Нигде не задерживаясь я рванул из Бата в Лондон, а оттуда в Манчестер, и успел вовремя! Ещё из Бата я позвонил своей подруге Джанет и попросил сопровождать меня во время поездки (я боялся уснуть), но родители не пустили её. В Лондоне я развёз своих музыкантов и до восхода солнца покинул город в полном одиночестве в своём надёжном микроавтобусе Austin. Мой путь лежал на север. Первый опыт участия в судебном разбирательстве приятным не назовёшь, всё здесь действительно устрашало: от судьи в парике и адвокатов до общей обстановки в здании суда. Хотя я был вызван полицией в качестве свидетеля обвинения, мои показания мало что дали. Я рассказал всё, что видел. Сказал, что вождение Вилфа было безупречным, что даже если бы за рулём был сам Стирлинг Мосс (Stirling Moss; знаменитый британский автогонщик), это мало что изменило, столкновения был не избежать. Однако полиция считала, что кто-то же должен быть виновным, и таковым, к несчастью, признали Вилфа. Хотя судья, по-видимому, согласился со мной и вынес весьма снисходительный приговор. Сразу после заседания я отправился обратно в Лондон. Последние 70 миль моего пути (перед самым городом) проходили по автостраде M1 - той самой единственной автостраде, которая была в то время. Обидно, но именно эту часть пути я еле полз из-за густого тумана, но всё же добрался до дома после 36 часов без сна. Мой микроавтобус также работал на исходе сил, при ближайшем тех.осмотре в двигателе было обнаружено повреждение прокладки головки блока цилиндров.
      Неделю спустя я прошёл через ещё одно испытание на выносливость и прочность нервов. Было 10 декабря, гастроли достигли Imperial Ballroom в Нельсоне, Ланкашир. Минул едва ли месяц, как я побывал здесь с Джонни Киддом, и было довольно странно оказаться снова здесь так скоро. Впрочем, как и в тот кошмарный вечер в октябре, мы не сильно задержались в этом зале, сразу после концерта выехали в Манчестер, где было запланировано второе выступление за этот день. Между прочим, первоначально планировалось, что между Нельсоном и Манчестером мы дадим ещё один концерт в Виднесе (Widnes), но его в конечном итоге отменили. До нашего ненасытного промоутера дошло, что три концерта в разных городах за один вечер - это просто нереально!
      Концерт в Нельсоне в целом прошёл отлично, если не считать одного неприятного инцидента. Один местный скинхед стал выкрикивать разные оскорбления по поводу цвета кожи Бобби, ну и всё в таком роде, он всё никак не мог угомониться. Тогда Джонни Гудисон взял микрофонную стойку и медленно подошёл к краю сцены (а комплекция у него, надо сказать, была то, что надо, просто медведь!) Помахивая стойкой, словно копьём, Джонни сообщил этому придурку куда воткнёт её, если он не заткнётся. Тот, здраво рассудив, сразу же смылся, но настроение у всех было испорчено. К счастью, более подобного в том туре не повторилось.
      Когда мы покинули Нельсон, моё мрачное настроение улетучилось, а по прибытии в Ноттингем мы снова были готовы дать жару, хотя и несколько устали от дороги. Как ни странно, основную часть аудитории в Dungeon Club составляли выходцы из Вест-Индии (не обременённые расовыми предрассудками), и они оказали Бобби восторженный приём. А он в ответ отработал на всю катушку, показав ещё и своё мастерство в игре на гитаре, басу, барабанах и конгах. Публика была в восторге! Поистине разносторонний исполнитель, и когда в конце выступления зрители стоя аплодировали ему, он действительно заслужил это. Бобби уехал в Лондон сразу после концерта, промоутер расщедрился на полуразбитый Ford Cortina для него. Мы выехали следом. Я всю дорогу боролся со сном, и уснул бы, но Мик Стюарт постоянно толкал и тряс меня. 4 часа сна, и у нас очередное выступление, на этот раз в Ram Jam Club в Брикстоне (Brixton). И не надо приукрашивать, называя рок-н-ролльный стиль жизни гламурным. Здесь обмороки от переутомления - самое обычное дело!
      Так наша гастрольная "пахота" и продолжалась. Некоторые концерты проходили в прибрежных дискотеках, которые стояли прямо у моря. В то время это было модно, но вскоре их все позакрывали. Когда мы подъезжали к ним по полусгнившим доскам пирса, я всё думал: "доедем на этот раз, или плюхнемся в воду?"… Но если вы благополучно добирались до назначенного места, вас ждал новый сюрприз - наидревнейшая электросеть под стать возрасту самого здания с грубейшими нарушения электробезопасности. Опытные музыканты никогда не дотрагивались одновременно до микрофона и струн на гитаре, слишком велика была опасность получить удар током с самыми трагическими последствиями.
      В Риле (Уэльс) с нами выступал Билли Джей Крамер (Billy J. Kramer) и The Dakotas, популярная команда того времени, их делами ведал Брайан Эпштейн. Несмотря на целую плеяду хитов, Билли явно не хватало чувства уверенности в самого себя, хотя в общении он оказался приятным малым. За кулисами я возобновил своё знакомство с Миком Грином, великолепнейшим гитаристом The Dakotas, который создал себе крепкую репутацию во время недолгого периода выступлений с Джонни Киддом. Он сказал, что никак не может свыкнуться с мыслью, что Джонни больше нет с нами, такое чувство, как будто он просто куда-то уехал на гастроли. "Хорошо бы было так!" - подумал я.
      В Лондоне мы играли в недавно открытом клубе Tiles. На Оксфорд Стрит была целая сеть подземных магазинов, клубов и дискотек. Отличная идея, но очень скоро эту лавочку прикрыли. Другой концерт в Лондоне, который запомнился, прошёл в Samantha. Эта дискотека стала ярчайшим воплощением свингующего Лондона. Ди-джеями у них были девчонки-подростки, а проигрыватель пластинок был установлен в кабине спортивного Jaguar. У одной из этих прекрасных леди - её звали Франческа - был близкий родственник по имени Энтони Эдвардс (Anthony Edwards), который тогда даже и не помышлял о менеджменте каких-то Deep Purple! На концерте в Samantha Джонни Гудисон был особенно великолепен, подтвердив своё прозвище "Johnny B. Great". Так говорили очевидцы! До выхода на сцену Бобби Хэбба мы всегда слегка "разогревали" публику парой-тройкой номеров. И в тот раз наш "Джонни Великолепный" выдал на гора "You Can't Sit Down" Фила Апчёрча (Phil Upchurch), а затем другой инструментальный хит того времени "Green Onions" из репертуара Booker T. & the M.G.'s.
      Гастрольная дорожка вновь повела нас на север, нам предстояло выступить в Ливерпуле, в клубе Cavern. Бобби сильно волновался от одного названия этой легендарной площадки, ведь здесь начинали карьеру сами The Beatles. Но нас ждало полнейшее разочарование - на деле это был всего лишь грязный подвал с угнетающей обстановкой и отвратительным звуком.
      Приближалось Рождество 1966 года, и поскольку тур подходил к своему завершению Бобби воспрянул духом, так сильно ободряло его близкое возвращение домой. Я чувствовал, что он явно не в восторге от первого знакомства с Британией. У себя на родине, в США, он был звездой, и обращались с ним соответствующе, а здесь он оказался в роли очередной концертной "приманки". Естественно, для одной лишь цели - как можно больше заработать на его имени. Впрочем, если отвлечься от чисто коммерческих моментов, эти гастроли оказались успешным экспериментом. Аккомпанирующий состав Пиратов и Бобби Хэбб нашли общий язык, и были только рады совместному музицированию, при этом не забывайте, что мы собрались вместе буквально перед самым туром. Я переговорил с Миком Стюартом, и мы единодушно признали, что многому научились, играя на одной сцене с Джонни Гудисоном и барабанщиком Кенни Слэйдом. Мы поделились с ними своими мыслями, что такой состав может стать очень перспективным, и были очень рады, услышав в ответ подобные комплименты в наш адрес. Таким образом, мы четверо договорились встретиться после Рождества, чтобы обсудить планы на будущее.
      Мне было грустно расставаться с Бобби в аэропорту Хитроу. Месяц пролетел быстро, но во время таких напряжённых гастролей, когда живёшь и работаешь в таком тесном кругу, практически невозможно не привязаться друг к другу. Я больше никогда не видел Бобби, хотя мы написали друг другу пару писем. Ему не удалось повторить успех "Sunny", но эта песня стала одной из самых перепетых в истории поп-музыки - вполне заслуженный успех для одного из самых прекраснейших людей шоу-бизнеса, с которым мне посчастливилось работать. (Песня "Sunny" вошла в репертуар таких исполнителей, как Стив Уандер, Джеймс Браун, Шер, Фрэнк Синатра, Boney M и многих других, - прим.пер.)


      Сразу после Рождественских каникул я созвонился с Кенни Слэйдом и Джонни Гудисоном, чтобы договориться о начале репетиций. Новости были совсем не утешительны. За каких-то пару недель они оба умудрились найти себе новую работу в других группах, и проект The Pirates их больше не интересовал. Я отработал несколько концертов с одним трио, где ведущим инструментом был аккордеон. Платили весьма недурно, но ведь это же не рок-н-ролл! Так что звонок Солли с предложением присоединиться к Mack Sound был очень кстати.
      Несколько раз Фредди Мак приглашал меня на сцену, я тогда был на выступлениях его коллектива в качестве зрителя. Меня очень впечатляло их мощное звучание, настоящая "стена звука". Фредди был под явным влиянием таких соул-исполнителей, как Айк и Тина Тернер (Ike & Tina Turner), Джеймс Браун (James Brown). Десять музыкантов, танцовщица, четыре вокалиста и сам маэстро Фредди Мак в центре - и в результате мощнейший саунд и захватывающее зрелище! Благодаря своим связям в мире бокса Фредди заполучил постоянный ангажемент в Uppercut Club, большой концертной площадке в Ист Энде, которой заведовал экс-чемпион в тяжёлом весе Билли Уокер (Billy Walker). Здесь же они и репетировали. Для меня это означало одно - длительная дорога из Хэйеса и затем обратно. Я был страшно горд за себя, когда явился на первую репетицию точно в назначенное время - в 12 часов дня, минута в минуту. К сожалению, это никто не оценил, б?льшая часть группы подтягивалась на репетицию часам к 16-17-ти, а я в это время уже готовился сваливать домой. Те участники группы, что жили неподалёку и которые были не против поболтаться часок-другой за просто так, сразу отметили мои регулярные отъезды в 18:00, и через полторы недели меня уволили. Я не сильно расстроился, всё-таки это был не мой тип музыки. Мы с Фредди сохранили хорошие отношения, и я с теплотой вспоминаю этот короткий период, проведённый с отличными музыкантами, среди которых был великолепный гитарист по имени Джед Пек (Ged Peck).
      Я бывал в Uppercut Club на концертах других групп. Хорошо помню, как поехал на выступление Mindbenders. Они тогда разошлись с певцом Уэйном Фонтаной (Wayne Fontana) и записали свой собственный номер под названием "A Groovy Kind of Love". Песня поднялась на вершины хит-парадов. Но, к сожалению, в тот вечер они отменили своё выступление, и вместо них должна была выступить начинающая группа Pink Floyd. Тогда все о них говорили. Наверное, это было самое первое психоделическое шоу в Uppercut Club. Потребовалось всего-то минут 20, чтобы зал почти полностью опустел. Сомневаюсь, что кто-либо из зрителей того концерта спорил или доказывал кому-то, что эта группа ещё покажет себя, продержится долгое время на сцене и достигнет головокружительных высот.
      Первый месяц 1967 года прошёл впустую, и каких-либо перспектив не намечалось. Чтобы как-то заработать, я взялся помочь своему дяде Генри, он занимался мелким строительством и ремонтом. Большой дом в Чисвике (Chiswick) нуждался в покраске, вот я и ползал по лестнице с 9 до 17 часов. Кстати, неплохие деньги, и уж во всяком случае лучше, чем ничего не делать. После того, как я побывал в роли маляра, мне предложил ночную работу мой старый приятель по Delta Five Рик Иглс, который вложил деньги в маленький заводик по производству труб центрального отопления. Карьера Рика как профессионального бас-гитариста прервалась, когда развалилась его группа Tony Knight's Chessmen. Надо сказать, крепкая ритм-н-блюзовая команда с джазовым влиянием, и они действительно знали, как играть эту гремучую смесь!
      Я всё ещё работал у Рика, когда ко мне позвонил Солли. Оказалось, ему надоел соул, и он спросил, не пора ли возродить The Pirates?! Вот эта работёнка была по мне! Мы позвали Мика Стюарта, и затем Солли изложил свои идеи менеджеру…
      В те далёкие дни на Бонд Стрит (Bond Street) в Илинге был замечательный музыкальный магазин, который ориентировался в первую очередь на клавишные инструменты. Он так и назывался Organ Centre. Заведовала им прекрасная леди средних лет Джоан Уотсон (Joan Watson). Кстати, это было ещё одно местечко, где любили тусоваться музыканты. Сюда запросто можно было заглянуть, преспокойно поболтать с кем-нибудь, и на тебя никто не косился, если ты не собирался чего-то покупать. К тому времени Джоан вложила кое-какие деньги в Mack Sound, поэтому хорошо знала музыкантов группы и конкретно Солли. Узнав про его планы реанимировать The Pirates, она тут же предложила свои услуги в качестве менеджера, а офис позади своего магазина использовать как штаб-квартиру группы.
      Этот офис также служил агентством по трудоустройству (опять-таки под патронажем Джоан), а за магазином присматривал молодой человек по имени Билли Дэвидсон (Billy Davidson). Билла смело можно было назвать одним из самых одарённых органистов в округе, он играл с таким неподдельным щегольством, а от скорости игры вообще перехватывало дух. Ещё он великолепно использовал басовые педали электрооргана Hammond, что сразу вводило в ступор любого бас-гитариста средней руки.
      Магазин регулярно навещали музыканты местных групп, многие с хорошим потенциалом, например, The Foundations и Crazy World of Arthur Brown, которые тогда стояли на пороге своего успеха. Добросердечная Джоан насколько могла помогала и приезжим музыкантам: одалживала им деньги, если они были на мели, давала на прокат инструменты, а если понадобиться, то и свой автомобиль.
      Мы единодушно решили, что можем довериться Джоан, и таким образом она стала нашим менеджером. У нас всё ещё были сомнения, сможем ли потянуть ли без Джонни Кидда. Мы все отлично пели, но никто из нас не обладал голосом, сравнимым с Джонни. Было очевидно, что нам необходим новый фронтмен, и я предложил Тони Джексона (Tony Jackson), экс-Searchers, поскольку его новая группа The Vibrations не имела большого успеха. Остальные согласились, решив, что такой выбор одобрил бы и сам Кидд. У нас уже был печальный опыт сотрудничества с одним французским рок-певцом, но Тони однозначно был другим. Чем больше мы обсуждали его кандидатуру, тем больше хотели заполучить к себе в группу. Тони обладал классным, отличительным голосом, запечатлённым на многих хитах The Searchers, да и имидж то, что надо!
      Не откладывая дела в долгий ящик, я позвонил Тони, предложив выгодное сотрудничество, как для него, так и для нас. Он сразу согласился, и мы договорились встретиться как можно скорее. Однако всё вышло совсем не так, как хотелось. Ведь Тони жил в Ливерпуле, и ему было сложновато приезжать в Лондон на репетиции. Увы, но в конечном итоге мы отбросили эту затею. Лично я думаю, что перспектива занять место Джонни Кидда могла просто-напросто напугать Тони. Не будем забывать, практика шоу-бизнеса, когда известные коллективы легко меняли своих фронтменов, была ещё впереди!
      Наконец, нашу дилемму решил Рик Иглс, который предложил взять органиста Джона Кэрролла (John Carroll), своего бывшего коллегу по Chessmen. Рик отметил, что у Джона весьма неплохой голос. Я позвонил ему с предложением, и он тут же согласился. На следующий день я, Мик и Солли встретились с Джонни в доме его родителей в Вест Иллинге (West Ealing), где нам было позволено использовать для репетиций гараж. Джонни оказался превосходным музыкантом, который моментально сыгрался с нами. Теперь состав Новых Пиратов был доукомплектован, и после нескольких репетиций мы были готовы к гастролям. Джоан, которая работала от нашего имени (и это, кстати, было подкреплено только на честном слове), вскоре устроила небольшой тур по Западу страны.
      Перед отъездом в Корнуэл (Cornwall) мы посетили знаменитый парусник Катти Сарк (Cutty Sark - "Короткая рубашка"), пришвартованный на Темзе, где при полном пиратском обмундировании прошла фотосессия. Корабль был одним из самых излюбленных мест Джонни Кидда, поэтому я считал, что это хорошее предзнаменование для нас. Нам оставалось только подумать об ультрафиолетовом свете. Мы посетили одну лондонскую компанию под названием Strand Electrics, специализирующуюся на освещении помещений, где взяли напрокат нужный прожектор. Всё-таки ультрафиолетовое свечение создавало на концертах Pirates жутковато сверхъестественную атмосферу. На наше счастье, ультрафиолет использовался по-прежнему редко, мало кто из зрителей видел или даже знал о нём, так что в этом вопросе наша группа всё ещё была впереди. В завершении всех подготовительных операций моя мама вновь вытащила свою швейную машинку и сделала нам огромный флаг "Весёлый Роджер" - на задник сцены.
      Приближался выезд на гастроли, и мы стали подумывать о способе передвижения. И с этой мыслью направились в Уиллесден (Willesden), к дому Джонни Ирвинга. Конечно, мы надеялись, что он согласится стать нашим роуди. Однако Ирво был непреклонен, заявив, что с музыкой покончено. Он пожелал нам удачи, но категорически отказался от нашего предложения. Времени оставалось в обрез, поэтому было решено, что самым оптимальным вариантом станет аренда микроавтобуса, а за руль сесть самим!
      Всего за три или четыре дня до первого концерта мы были поражены неожиданным известием. Солли решил остаться с Фредди Маком! Хорошие деньги и постоянная работа сделали своё дело. Солли сообщил нам о своём решении по телефону, сказав, что решил всё же не ехать с нами. Такая новость кого угодно приведёт в состояние паники, но немного успокоившись, мы стали лихорадочно обзванивать друзей-знакомых… Мик Стюарт нашёл, казалось бы, подходящего кандидата (тот жил на его улице), и мы потратили несколько часов впустую, репетируя с ним, пока все ни поняли, что ничего путного из этого не выйдет. Наконец, когда уже забрезжила весьма вероятная перспективка провала тура, Мика озарила идея - а что, если звякнуть Джону Керрисону (John Kerrison), барабанщику Фрэнки Рида (Frankie Reid)?!
      На этот раз удача была на нашей стороне. Джон как раз подыскивал себе группу, а когда подъехал к нам в Общественный центр Саутхолла, и мы начали репетировать, стало ясно, что нам нужен именно он. Джон моментально выучил наш репертуар, и после нескольких интенсивных репетиций, мы были полностью готовы к турне.
      23 февраля 1967г., в микроавтобусе, который просто трещал под тяжестью нашего аппарата (а там, кроме всего прочего, был Hammond с колонкой Leslie), обновлённый вариант Pirates поднял паруса и отчалил на запад страны.
      После длительного переезда, который затянулся на целый день, мы прибыли в Хелстон (Helston), что на юге Англии. Здесь, на местной военно-морской базе нам предстояло впервые выступить как "Pirates без Джонни Кидда". И наконец, этот момент настал! Поднялся занавес, и на сцене, освещаемой ультрафиолетовым светом, стояла наша четвёрка. Публика (как ни странно) состояла в основном из девиц. Они одобрительно приветствовали нас, и мы начали своё выступление. Наша концертная программа по большей части состояла из главных хитов Кидда, а также одного-двух инструменталов и пары номеров от Джона Кэрролла. Мы выступили просто великолепно, и я с Миком были очень довольны двумя новыми участниками. Они отлично показали себя.
      24 февраля мы прибыли в Пензанс (Penzance). Вскоре мы увидели вывеску гостиницы The Pirates Hotel и, разумеется, остановились там. Когда мы втащились со своими чемоданами в холл, нас приветствовал громким лаем маленький пудель владельца гостиницы. Собачка и не думала замолкать и видимо от волнения испражнилась прямо на ковёр, а Джонни Керрисон умудрился во всё это вляпаться и испачкал свои любимые ботинки. Пока мы регистрировались (конечно, как The Pirates) и объясняли, кто мы такие, хозяйка, сильно извиняясь, забрала у Джонни ботинки, и минут через 10 они были безупречно чисты.
      После душа и обеда мы отправились в местный танцевальный зал, где отыграли своё мощное выступление перед огромной толпой зрителей. Воодушевлённые успехом, мы вернулись в гостиницу, где обнаружили, что наш "любимый" пудель на этот раз обгадил кровать Джонни Керрисона! Пока мы приходили в себя от смеха, Джонни был вне себя от ярости, он позвал хозяйку, а та, снова дико извиняясь, заменила ему постельное бельё. По сей день Джонни уверен, что пудель сразу невзлюбил его!
      Следующим вечером The Pirates выступали в Plaza Ballroom в Ньюквее (Newquay), после чего решили ехать прямиком в Лондон. Вскоре мы открыли для себя, что между Корнуэлом и Лондоном почти нет заправочных станций. Даже с полным баком нам никак было не преодолеть этот путь без дозаправки. В итоге где-то в Андовере (Andover) мы переливали бензин из машины одного великодушного полицейского!
      После короткого отдыха и концерта в Уэлвин Гарден Сити (Welwyn Garden City), 3 марта, наши мысли сконцентрировались на студийной записи. Мы прекрасно понимали, что реалии музыкального бизнеса изменились. Это раньше было вполне достаточно иметь статус отличного концертного коллектива. Теперь же, для укрепления позиций, нам была остро необходима хорошая пластинка! Наша первая и единственная запись с Джонни Киддом "Send For That Girl" была выпущена в ноябре предыдущего года и получила неплохие отзывы, но, к сожалению, выпускающая компания мало сделала для раскрутки этого сингла. Более того, их интересовали даже старые записи The Pirates. Это вообще меня поражало. Джонни Кидд по праву считался одним из самых лучших британских рок-певцов, который более 10 лет пользовался заслуженным успехом и реализовал целую кипу синглов и миньонов, но не имел на своём счету ни одного альбома. В наши дни, когда выпускающие компании хорошо просчитывают прибыль, а смерть артиста считается отличной возможностью поднять тиражи, записи артистов уровня и известности Кидда тут же начинают пропихивать везде, где только можно. Да и не только записи!
      Так или иначе, имя Джонни Кидда тут же кануло в безызвестность, хотя многие музыканты, которых он вдохновлял, с уважением отзывались о нём. Например, Вэн Моррисон (Van Morrison). С самого начала мы преподносили наш проект - как продолжение дела Кидда, но тогда, в марте 1967г., мы стали осознавать, что нам это почти не помогает. К счастью Джоан кого-то сумела заинтересовать в новой пластинке Pirates. Вооружившись двумя песнями, мы направились в студию. Одна песня - чисто коммерческая вещица, её сочинил Джонни Кэрролл, другая - авторства Рэя Дэвиса (Ray Davies), лидера Kinks.


      Джоан Уотсон через своего знакомого в одной большой звукозаписывающей и издательской компании выбила для нас время в студии. Подготовив песню Джонни Кэрролла и малоизвестный номер Рэя Дэвиса, мы подъехали на студию в центре Лондона. Увы и ах, но, чтобы создать новый хит, одного нашего желания оказалось мало. За три или четыре часа удалось записать лишь несколько дублей инструментального сопровождения, и на лучшие из них наложили вокальные партии, исполненные дрожащим голосом. Знакомого Джоан результат, понятное дело, не впечатлил, и в целом нас не покидало чувство, что свой шанс мы упустили! Тем не менее, нас ободрили, сказав, что мы сможем вернуться в студию недели через две, когда нас посетит вдохновение.
      Запись отошла на задний план, и несколько дней мы репетировали в преддверии возможных концертов. Долго ждать не пришлось, Джоан пристроила нас на большую музыкальную феерию в Глазго. The Kelvin Hall был одним из знаковых концертных залов Шотландии (также здесь проводили боксёрские поединки). 24, 25 и 27 марта нам предстояло выступить здесь с целой плеядой известных исполнителей, включая Unit 4+2, Dave Dee, Dozy, Beaky, Mick and Titch, Screaming Lord Sutch и (сюрприз, сюрприз!) The Mack Sound. Когда мы столкнулись лицом к лицу с Солли, посыпались взаимные оскорбления, но Дэйв Сатч выступил миротворцем, и мы снова стали друзьями.
      Выход The Pirates был назначен прямо перед "Вопящим" Лордом Сатчем. Мы нервно настраивали гитары за кулисами, а я с Миком нервничали вдвойне - это был наш первый большой концерт без Джонни Кидда. Более того, могу с уверенностью сказать, ни до этого концерта, ни после я не испытывал такого страха сцены… Внезапно поднялся занавес, и мы предстали перед огромной аудиторией. От волнения я даже не заметил, как отбабахали первую песню. И только на втором номере я начал ощущать ту мощь звука, которую мы создаём, и это укрепило мою веру в нас. На третьей песне я услышал визг девчонок, и тогда понял - мы взяли эту высоту! К концу выступления, которое ещё включало соло на барабанах Джона Керрисона, зрители орали ещё больше. Надо было ещё поискать более счастливых людей, чем команда Пиратов, шествующая со сцены в гримёрку. А там нас уже поджидала толпа "охотниц" за автографами.
      "Вопящий" Лорд Сатч продолжил вечер со своей новой командой, которая теперь называлась не Savages, а The Roman Empire. Сам Дэйв называл теперь себя "Вопящий" Лорд Цезарь Сатч! Я уже видел их выступление на вечере памяти Джонни Кидда, который устроили вскоре после его гибели. Из ветеранов Savages в составе были барабанщик Карло Литтл и гитарист Ричи Блэкмор, плюс к ним американский саксофонист по имени Джоэл и ещё два новых парня: Тони Денжерфилд на басу и Мэттью Фишер (Matthew Fisher) за фортепиано. Фирменные леопардовые шкуры, которые обычно носила группа, теперь были заменены на обмундирование солдат Римской империи, а сам Лорд Цезарь был в форме центуриона в настоящих доспехах!
      Мы отдыхали в гримёрке, когда к нам заглянул Дэйв Сатч с необычным предложением. Он решил, что будет просто роскошным зрелищем, если он и я (в форме пирата!) устроим прямо на сцене фехтовальный поединок. Я попытался возразить, что, по крайней мере, с исторической точки зрения не совсем корректно сталкивать римского воина с пиратом XVIII века. Но Дэйв был так воодушевлён своей идеей, что мне ничего не оставалось делать, как согласиться. По задумке я должен был подняться на сцену с левой стороны и атаковать Цезаря в тот момент, когда тот подожжёт газету, пропитанную бензином. Этот трюк с горящей газетой был излюбленным ходом Дэйва во время исполнения "Great Balls Of Fire" Джерри Ли Льюиса. Сатч выдал мне самую что ни на есть настоящую пиратскую саблю, которой я и размахивал. В общем, всё, как договорились. Конечно, я абсолютно не был готов к тому, что Сатч выхватит два огромнейших меча. С роду таких не видывал! Зрители ревели от восторга, ещё бы: полыхает огонь, Сатч гоняет меня по сцене, Ричи Блэкмор нарезает блистательное соло - лучше ни придумаешь! В конце концов, я сделал ноги и спрятался в гримёрной. Я не собирался ждать, пока Сатч порубит меня на части.
      В конце этого отличного вечера мы выпили в компании с Солли и ещё нескольких ребят из группы Фредди Мака, среди которых был Джед Пек. Он снова поразил меня изумительной скоростью и техничностью игры. Когда мы попрощались и направились к выходу, Солли и я заметили двух знакомых ребят, они жили здесь, в Глазго, а в 1965г. работали в Джерси. Они были на концерте, и очень удивились, увидев нас на сцене. Мы с удовольствием повспоминали вместе те весёлые деньки в Джерси.
      Усталый, но довольный я сел за руль старого микроавтобуса Austin, мы отъехали от The Kelvin Hall к гостинице. Я и Мик были жутко голодны, поэтому спросили у первого попавшегося пешехода, где можно перекусить. Тот направил нас к башне с часами на Сачихолл Стрит (Sauchiehall Street), где можно было купить пироги. Пока мы туда ехали Джон Керрисон и Джонни Кэрролл уснули, поэтому к ларьку с выпечкой мы с Миком пошли вдвоём, а там неподалёку сидела компания сомнительных типчиков. "Папаша дай нам, пожалуйста, два пирога и чипсы", - сказал Мик на чистейшем английском Западного Лондона. Компания притихла, и всё это стало напоминать классическую сцену из фильмов про ковбоев, когда в бар входят "плохие парни". Внезапно, огромный бородатый мужик в клетчатом килте подошёл к нам и сказал фразу, которую я помню до сих пор: "Эй вы, английские ублюдки!" Предчувствуя самое наихудшее, я шепнул Мику на ухо: "Мотаем отсюда!" Когда мы добежали до микроавтобуса, на котором было (на наше несчастье) написано большими буквами "Matador Car Hire, Хэнуэл, Лондон, Англия", два наших Джона проснулись от звука бьющегося стекла. Это разлетелось наше заднее стекло, местные начали кидать по машине всё, что попадёт под руку. Каким-то образом я сумел воткнуть трясущимися руками ключ зажигания, и мы умчались прочь, радуясь, что побитым оказался лишь наш микроавтобус.
      Около гостиницы была больница, и нам удалось договориться с ночной сменой, что мы поставим наш автобус рядом с машинами скорой помощи. Это могло хоть как-то обезопасить наше авто от местных мародёров, для которых надпись про Англию была сродни красной тряпке для быка. Последующие два выступления в The Kelvin Hall прошли успешно и без каких-либо инцидентов. Нападение у пироговой лавки застало нас врасплох. Хотя, конечно, мы слышали все эти рассказы о Шотландии, что туда английским группам лучше не соваться. При этом ещё рассказывалось примерно то же, что произошло с нами. У меня всегда было чувство, что меня это не касается. Всё таки Джонни Кидда и The Pirates везде принимали радушно и уважительно, никто не хихикал по поводу наших сценических костюмомв. Но, конечно, те пьяные придурки около пироговой понятия не имели о том, кто мы. К счастью, они являлись скорее исключением, и в целом мы нашли шотландцев дружелюбным и гостеприимным народом. На всех трёх наших выступлениях был отличный приём публики, и мы были рады за самих себя, когда отправлялись домой.
      Уже в Хэнуэле, в Matador Car Hire были совсем не рады от потери нескольких стёкол на их микроавтобусе, поэтому нам пришлось расстаться с несколькими фунтами в счёт ремонта. По возвращению из Глазго мы узнали, что звукозаписывающая компания больше не нуждается в наших услугах. Наши надежды на пластинку с треском провалилась, первая сессия стала для нас последней. Нам даже не дали возможности сделать копию с записи! Знакомый Джоан предложил сотрудничество Джону Кэрроллу в перспективе возможного коммерческого успеха его песни, но в контракте не было ни слова про The Pirates. И вот тогда мы окончательно поняли, что профукали свой единственный шанс! Эйфория от успеха концертов в Корнуэле и Глазго быстро улетучилась, когда стало очевидным, что Джоан не может найти для нас предложения о концертах, кроме как в Uppercut Club. Новый проект The Pirates разваливался на глазах.
      В понедельник 1мая 1967г. мы все четверо встретились и обсудили наше будущее как группы. Было принято единодушное решение, что группа без Джонни Кидда имеет весьма ограниченные шансы на успех, и потеря контракта на запись была весомым подтверждением этому. Нисколько не сомневаясь, мы решили свернуть проект. На прощание пожали друг другу руки и пожелали удачи. В течение 10 лет имя The Pirates продержалось на гребне волны, но теперь стало историей. Без всякого сомнения, это стало концом целой эпохи, но и новые времена не заставили себя долго ждать…


      Не прошло и недели, как я получил предложение о новой работе. Группа из Западного Лондона The Birds, несмотря на стабильный успех, прекратила существование. Их ритм-гитарист Тони Манро (Tony Munroe) решил попробовать свои силы в качестве певца в своей новой группе. Эта группа, как считал он, была обречена на огромный успех, поэтому в составе, по его мнению, просто обязан быть я! Финансовую поддержку ему обеспечила одна команда менеджеров, под патронажем которых находился ряд местных площадок, включая мой любимый танцевальный зал The Starlight Ballroom, в Садбери (Sudbury), недалеко от Уэмбли. Тони хотел назвать группу (когда он говорил мне это, его тон было более чем торжественный, а для пущей важности он ещё сделал паузу)… The Gods! "Какое замечательное название", - сказал я, а сам подумал, что этот коллектив должен стараться стать действительно особенным, чтобы оправдать такое название.
      И прямо на следующий день после нашего разговора я настраивал свой аппарат в The Starlight Ballroom и знакомился с остальными участниками группы. Гитаристом был спокойный молодой парень из Хэтфилда (Hatfield) Мик Тэйлор (Mick Taylor), на клавишных играл очень дружелюбный малый по имени Кен Хенсли (Ken Hensley), а имя барабанщика я за давностью лет уже забыл. Когда мы все собрались, перезнакомились и поднастроились, то попробовали сыграть пару-тройку рок-стандартов. Однако несмотря на весь наш энтузиазм, толком так ничего и не вышло. Тони обвинил во всём барабанщика, и в результате через пару дней, чтобы добавить нам немного магии, в The Starlight был вызван "Правдивый Роджер". Но даже его огромный талант не смог дать нам нужного толчка. После попытки сыграть с ещё одним ударником, я почувствовал, что мы пытаемся запрячь дохлую лошадь. Я сказал Тони, что всё это не для меня. Мы расстались друзьями, и вскоре они пригласили басиста Грега Лейка (Greg Lake). В конце концов, The Gods смогли собраться духом, и несколько лет они проработали, постоянно меняя состав. Пару раз я сталкивался с Кеном Хенсли, который вскоре сформировал новую группу с Клиффом Беннеттом (Cliff Bennett), а вот с Миком Тейлором мы увиделись вновь лишь через несколько лет.
      После этой неудачной попытки я стал снова терять интерес к музыкальному шоу-бизнесу. До этого я возлагал все свои надежды на The Pirates, а теперь у меня не было какой-то конкретной цели. Музыкальный шоу-бизнес очень быстро менялся. И на мой взгляд, не в лучшую сторону. Доминировали такие поп-группы, как The Beatles, The Rolling Stones и The Monkees, хотя некоторые из моих давних знакомых по магазину Джима Маршалла также достигли успеха. В первую очередь, это The Who и Митч Митчелл, который покинул группу Джорджи Фейма, чтобы работать с интересным трио под названием Jimi Hendrix Experience. Мой старый приятель Род Фриман переименовал свою группу во The Freemen, и у них по-прежнему был постоянный ангажемент в Royal Ballroom, Тоттенхэм (Tottenham). Род переехал ближе к этой площадке, поэтому мы подолгу не виделись.
      Я сидел дома, ведя вялую борьбу с тоской и унынием, обдумывая своё незавидное будущее, где, казалось, не было никаких перспектив. Но вот однажды зазвонил телефон. "Ник? - спросил голос на том конце провода. - Это Карло Литтл!" Уже одно это ошеломило меня. Ведь звонил один из моих главных героев на все времена. Карло сообщил, что ему требуется басист в трио, которое он собирает для аккомпанемента певице Билли Дэвис (Billie Davis), чей хит пару лет назад был в лучшей десятке. Если бы всё было обычно, я бы побежал сломя голову, только бы работать с Карло. Но учитывая мои упаднические настроения, его звонок пришёлся не совсем в подходящий момент, и я отклонил его предложение. Я был морально разбит в связи с гибелью Джонни Кидда и неудачной попыткой реанимировать The Pirates, поэтому мне абсолютно не хотелось браться за первую попавшуюся работу, если на то не было особого желания.
      Через несколько дней Карло перезвонил, надеясь, что я изменил своё решение. Но я вновь отказался. Наконец, полный отчаяния, он позвонил в третий раз, сообщив, что у Билли прямо на следующей неделе открывается недельный ангажемент в кабаре, и далее попросил "просто помочь", пока они ни найдут постоянного басиста. Карло поставил меня в такое положение, что было трудно отказать. Разумеется, сделал он это специально. С большой неохотой я согласился, но только на временной основе, и мы договорились встретиться на следующий день в его доме в Уэмбли. По прибытии к Карло я установил свой усилитель рядом с его барабанами (прямо в холле), и вместе с пианистом Невиллом (из Южной Африки), Билли Дэвис и её менеджером с прикольным именем Джонни Тугуд (Johnny Toogood) мы занялись подготовкой предстоящего выступления.
      Воскресным утром, 28 мая 1967г., Карло, Билли, Невилл и я отправились на север, в Брэдфорд, где нам предстояло выступать в течение недели. В первый день мы должны были выступить в подростковом клубе Paradise, а затем в более позднее время, в большом клубе Lyceum. Мы ехали во вместительном микроавтобусе Карло Ford Thames, всю дорогу болтали и многое узнали друг о друге. Больше всех рассказывал Карло Литтл, ему было что поведать о гастрольной жизни с такими группами, как Neil Christian's Crusaders, Cyril Davies All Stars и Screaming Lord Sutch & The Savages. Билли тоже оказалась хорошим рассказчиком, поэтому мне с Невиллом оставалось лишь слушать с открытым ртом все эти байки!
      В Бредфорде мы вначале заскочили в гостиницу (в ужасном состоянии, больше напоминающем берлогу гризли), быстренько приняли душ, проглотили рыбу с чипсами и отчалили на наш первый совместный концерт в Paradiso Club. Мы открыли выступление нашей версией старинного джазового инструментального стандарта, затем к нам присоединилась Билли. Сет-лист включал целый ряд песен её репертуара, в том числе ударный хит "Tell Him" (в оригинале популярный в США номер в исполнении The Exciters). Билли показала себя высококлассным исполнителем: приятный голос, симпатичная внешность, которую подчёркивал костюм кошки. Карьера Билли в то время шла на спад, и она из всех сил старалась доказать публике, что она ничуть не хуже, чем раньше. Когда-то, во время успеха, у неё был роман с бывшим басистом The Shadows Джетом Харрисом (Jet Harris), их постоянно преследовали назойливые папарацци. Как недавно сказал сам Джет: "Мы были Пош и Беком того времени!" ("Posh and Becks" - так прозвали пару футболиста Дэвида Бекхэма и его жены Виктории, вокалистки Spice Girls, которую в прессе зачастую называли "Posh Spice", - прим. пер.) После аварии на дороге, когда они оба получили серьёзные травмы, про Джеда написали ряд статей. Это оказало крайне негативное влияние на его карьеру, которая резко пошла вниз. Сегодня подобные пересуды только способствуют укреплению позиций в шоу-бизнесе, а тогда это стало "поцелуем смерти"! Однако подобная участь не коснулась Билли, и зрители Бредфорда не скрывали своего восторга. Ни успели мы сыграть последние аккорды, как Карло загнал всех нас в свой микроавтобус и с головокружительной скоростью полетел к Lyceum. Дорога заняла каких-то 20 минут, и я всё думал, как от такой скорости не отлетел двигатель?!
      Вскоре я узнал про эту отличительную черту Карло, он всегда очень боялся опоздать на концерт. Вероятно, потому, что не хотел давать менеджерам и промоутерам ни малейшей возможности "подстричь" наш гонорар. Свист тормозов, и вот мы уже около Lyceum. Карло подгоняет нас, поэтому мы устанавливаем и настраиваем аппарат раза в два быстрее обычного. Здесь мы повторили то же выступление, но для б?льшей аудитории. Билли сорвала бурю аплодисментов, так что наш дебют в Бредфорде вполне можно считать успешным. Не припомню чего-то этакого из тогдашнего пребывания в Бредфорде, разве что посещение ледового катка, где я получил массу ушибов. А так почти всё свободное время ушло на постоянное общение с Карло - настоящим музыкальным эрудитом. У него был магнитофон и огромный запас бобин с великолепным подбором исполнителей, который я когда-либо слышал. От Ледбелли (Leadbelly) до Линка Рея (Link Wray), от Бобби Блэнда (Bobby Bland) до Марвина Гая (Marvin Gaye). Многие из этих песен на радио не крутили вообще, а Карло знал их наизусть. С огромным энтузиазмом он слушал их снова-и-снова, подмечая для нас каждый нюанс в партии того или иного инструмента.
      После недели в Бредфорде мы переехали в Суонси (Swansea) для выступлений в клубе Townsman Club. Первый концерт там отменили, потому что Билли была в Лондоне, она участвовала в какой-то телепередаче и опоздала на самолёт. Злостная реакция местного менеджера последовала незамедлительно, он начал обвинять нас, аккомпанирующий состав, в отсутствии певицы. Он нисколько не жалел "эпитетов" в наш адрес, и я чуть было ни врезал ему, да вмешался Карло. Мы были готовы уехать вообще, но к счастью появился брат этого менеджера, который, проявив здравость ума, попросил не обращать внимания на все эти крики и приходить завтра выступать. Он дал личную гарантию, что всё будет нормально, и сдержал обещание. Остальная часть недели отщёлкала как часовой механизм, и нам заплатили полный гонорар, включая отменённый концерт.
      11 июня мы открыли очередную неделю, на этот раз в The Club Royale в Престоне (Preston). К этому времени я начал получать удовольствие от работы - каждую неделю очередной город, отличная компания, хорошие деньги. Мы с Карло как ритм-секция начали играть действительно слаженно, плюс ко всему наше знакомство стало переходить в настоящую дружбу. Внешне Карло выглядел строго, может быть, даже недоброжелательно, что создавало у людей неправильное впечатление о нём. Внутри же скрывался тёплый и дружественный характер с отличным чувством юмора.
      После первых недель совместной игры я действительно оценил ту удачу, что выпала мне - играть с человеком, которого Кейт Ричардс назвал "величайшим рок-барабанщиком в мире!" Где-то посреди недели мы выехали на один день в соседний Блэкпул (Blackpool). Разумеется, никто не был против прокатиться в знаменитый город и заработать дополнительные деньги. Я испытал жуткое состояние грусти, когда мы проезжали мимо одного ночного клуба. Когда-то он назывался "Johnny Kidd's Club", а теперь, к сожалению, был закрыт. Выше входа, на фасаде здания, висел огромный банер с его изображением во весь рост со всеми пиратскими регалиями. Таким, как я запомнил его. В голове вновь пронеслись все те недавние события…
      Теперь стало очевидным, если мы с Карло сходились всё ближе, то Невилл наоборот - не очень подходит группе. Он был отличным парнем, здорово играл, но больше подходил для консерватории. Если все носили одежду, стандартную для рок-музыкантов 60-х годов, то Невилл чувствовал себя уютно в смокинге. Нам был нужен ещё один "Джерри Ли Льюис", а у нас был "Владзи Либерачи"! По совету с Билли (а она согласилась не сразу) решили заменить Невилла гитаристом. Найти кандидатов на прослушивание, было поручено нам с Карло.
      В перерыве между концертами Билли арендовала репетиционный зал на Севере Лондона, но сама там даже не появилась, всех кандидатов прослушивали опять-таки я и Карло. Спешно было размещено объявление в Melody Maker с обещанием "постоянной работы у известной певицы". Я всё ещё был под впечатлением от игры Джеда Пека, гитариста Фредди Мака, поэтому пригласил его. Он легко обошёл конкурентов своей необыкновенно быстрой игрой. Это было действительно круто, но не для Карло, он всё это видел у Ричи Блэкмора, и к тому же ценил выверенные аккорды выше скорости. Но к концу прослушивания Карло согласился на Джеда со словами: "Полагаю, это твой приятель!"
      Теперь всё стало на свои места: с Джедом на борту мы могли выдавать более мощное рок-звучание, а Карло и не думал напоминать мне о "временном" статусе. Все мои сомнения улетучились. Билли подписала контракт с новым менеджментом и концертным агентством, которое организовал Спенсер Дэвис (Spencer Davis) после недавнего распада его оригинальной группы. Предложения о работе посыпались одно за другим.
      Джед сразу сошёлся со всеми, и это позволило нам немного увеличить продолжительность выступления. 23 июня мы выехали на выступления в Town Hall в Хэвике (Hawick), на границе с Шотландией. По прибытии промоутер сообщил, что разогревающая группа на концерт не приедет, поэтому мы должны отыграть оба отделения. Билли тут же заявила, что мы будем играть только 75 минут, как прописано в контракте. Как ни странно, у промоутера в распоряжении был на сцене только маленький проигрыватель Dansette с одной единственной пластинкой - первым альбомом The Shadows. Учитывая нашу позицию, он решил отменить концерт. Конечно, сейчас я понимаю, что нам надо было отыграть целый концерт с двумя отделениями, но тогда было принято решение об отмене, что, кстати, не сказалось на нашем гонораре. Перед тем, как передать Билли деньги промоутер объявил со сцены первым зрителям, что концерта не будет, и они все быстро разошлись. Билли, Карло, Джед и я отправились за своими пожитками в гримёрную. "Просто позор какой-то, - сказал Карло, когда мы выходили на улицу, - проделать такой путь и не сыграть"… "Вот они!" - неожиданно раздался крик, и на нас посыпался целый град бутылок, камней и ещё какого-то хлама. Карло быстро захлопнул дверь. "Вызывай полицию!" - прохрипел он бледный от страха. Минут через десять (которые тянулись словно десять часов) дрожащая от страха группа проследовала сквозь кричащую толпу в сопровождении местных полицейских. Мы быстро запрыгнули в свою машину и помчались к гостинице. В моей памяти всплыл эпизод, произошедший на гастролях The Pirates в Глазго. Всё ещё в страхе мы отправились в бар, надеясь успокоить нервишки стопкой-другой, но тут оказалось, что мы вписаны в гостиницу, у которой нет лицензии на продажу алкоголя.
      Решили сделать вылазку в местный магазин со спиртным. Не всем, конечно - кому-нибудь одному. Я предложил бросить жребий. Карло быстро нарвал бумажки из листа местной газеты, и, разумеется, выбор пал на меня! Я поднял воротник и всю дорогу молился, чтобы никто меня не узнал. Спешно прошёлся по Хай Стрит (Hawick High Street)… и вскоре нашёл нужный магазинчик. На чистейшем шотландском акценте я попросил бутылку виски Johnny Walker и со всех ног бросился к гостинице. Мы затопили наш страх парой рюмок и вполне довольные завалились спать.
      В следующий вечер мы без каких-либо эксцессов отыграли в Фолкирке (Falkirk), а затем выехали в Бирмингем, где нам предстояло выступать неделю в The Monte Carlo Club. К этому времени к нашему составу добавился клавишник, друг Карло по прозвищу Пи Джей Келли (P. J. Kelly). Этот Пи Джей оказался большим приколистом, постоянно шутил и смеялся, ну и играл тоже великолепно. Билли стала добавлять в репертуар новые песни, лучше всего пошёл номер Шер "'Bang, Bang". Джед постоянно забывал характерные для этой песни гитарные запилы между куплетами, в результате всякий раз этот момент звучал по-разному. Другим нововведением стал хит Марвина Гая "It Takes Two", Билли предложила мне спеть его дуэтом. Не скажу, что я был в восторге от такого предложения. Особенно после того, как Билли исполнила этот номер на телевидении в дуэте со Стивом Марриотом (Steve Marriot), и вот он действительно показал, как надо это петь!
      8 июля я на один вечер присоединился к трио Саймона Рэйвена (для меня по-прежнему Бадди Бриттена), Роджер "Солли" сидел за ударными. Так сказать, окунулся в былые времена, а играть с этими парнями было по-прежнему захватывающе.
      Несколько дней спустя Билли Дэвис и The Quality (как нас назвали) погрузились в Ford Карло, доехали до парома, переправились в Бельгию, а оттуда поехали в Германию, где во Франкфурте, в клубе K52 мы должны были отработать 5 вечерних выступлений. Нещадно палило солнце, внутри салона было невыносимо, вообще в той поездке жара сильно вымотала нас. По прибытии в клуб мы узнали, что оказывается должны выступить не 5, а 6 вечеров, с 19:00 до 01:00. Впрочем, нас эта новость нисколько не шокировала - обычная ситуация с клубной работой в Германии в то время, через неё прошли многие британские группы. Учитывая, что публика постоянно менялась, никого не волновало, что мы повторяем вновь и вновь один сет-лист. Конечно, был и небольшой перерыв, чтобы глотнуть пивка и высушить феном промокшие от пота рубашки!
      Где-то в середине нашего пребывания в K52 мы выехали на одно выступление в Гамбург. Перед отъездом Карло отвёл меня в сторону и рассказал о своих грандиозных планах по воссоединению с гитаристом Ричи Блэкмором. Парочка работала у Лорда Сатча в The Savages и у Нила Кристиана в The Crusraders, сохранив дружеские отношения и не теряя связи друг с другом. Блэкмор тогда жил в Гамбурге, и Карло договорился с ним о встрече, чтобы обсудить новую группу в составе Карло, Ричи и я. После концерта мы подъехали на квартиру Ричи, а оттуда отправились в знаменитый клуб Star, здесь мы могли выпить пивка и спокойно поговорить. Карло тут же выложил свой план: мы с ним уходим от Билли (разумеется, предупредив заранее), возвращаемся в Гамбург, где приступим к репетициям. Карло отметил, что у всех нас отличные послужные списки, и он уверен, что мы сможем получить массу хорошо оплачиваемых предложений в Германии, в общем, пойдём той же дорогой, что и многие британские группы. Он предложил, что пока не найдём вокалиста, петь может Симпер. С чем я был вполне согласен. Самоуверенности у меня тогда было, хоть отбавляй!
      Казалось, Блэкмору все эти планы понравились. В конце концов, он мариновался в Гамбурге уже приличное время, а постоянной работы та и не находил. Так что этот проект определённо мог стать для него шагом вперёд. Он предложил взять одного клавишника, ещё одного экс-Savages, который также жил в Гамбурге и которого хорошо знал Карло. Поскольку наше время было сильно ограничено, надо было отбывать во Франкфурт, мы трое подтвердили рукопожатиями готовность к совместному сотрудничеству. Карло пообещал Ричи сразу сообщить, когда мы сможем приехать. Клуб Star остался позади, а мы, воодушевлённые грандиозными планами на будущее, выехали на автостраду…


      По возвращении из Германии наши с Карло мысли по-прежнему концентрировались вокруг планов о новом проекте, однако вновь проявилась моя давнишняя проблема - воспаление миндалин. Было практически невозможно даже просто подпевать Билли, не говоря уже о том, чтобы петь песни целиком - как в The Pirates. Я посетил больницу, где мне подтвердили необходимость операции. "Как долго ждать?" - поинтересовался я. "Где-то год-два", - ответили мне и занесли моё имя в самый конец огромного списка.
      Концерты с Билли шли своим чередом. Пи Джей Келли покинул нас, даже не помню почему, и на его место пришёл потрясающий органист Артур Регис (Arthur Regis), дружелюбный малый с хорошо подвешенным языком, он сразу со всеми сошёлся. Вскоре после этого ко мне позвонил "Правдивый Роджер" и таинственным голосом поведал, что нам непременно надо встретиться в Сохо, обсудить одно заманчивое деловое предложение. Весь заинтригованный я направился в бар Van Gogh на Руперт Стрит, где у Роджера было очередное выступление с Бадди Бриттеном, который теперь называл себя Саймоном Рэйвеном. Роджер рассказал, что нашёл отличного инвестора, который готов финансировать новую группу, и далее познакомил меня с молодой леди, представив её как Энри. Судя по всему эта Энри приметила игру Роджера, посетив Van Gogh, а он в свою очередь порекомендовал ей меня. Я сразу сказал, что найти хороших музыкантов проблемы не составляет.
      Энри отличали изысканные манеры, уравновешенный характер и явно выраженная дисциплинированность. В общем, всем, чем оличаются люди с большим достатком. Вскоре я узнал, что её полное имя леди Генриетта Гиннесс (Lady Henrietta Guinness) - из знаменитой семьи пивоваров! Назначили дату, когда я приеду в Van Gogh и исполню с Роджером пару-тройку вещей - по всей видимости для того, чтобы убедить её попечителей в реальности наших возможностей. Мы успешно всё сыграли и начали обдумывать состав будущей группы. Предварительно договорились с Артуром Регисом и Джедом Пеком, а затем начали искать вокалиста. Генриетта организовала покупку поместья в стиле Тюдор, где, как пояснила она, мы все будем жить и репетировать. Не теряя времени даром, я позвонил Терри Маршалу на новую фабрику усилителей в Блетчли (Bletchley) и сделал заказ на несколько новых комбиков Marshall, чтобы усилить нашу аппаратную часть. Теперь наши встречи проходили в излюбленном месте Генриетты - легендарном итальянском ресторане Alvaro's. Здесь мы с Роджером могли отведать самые изысканные вина и блюда. Генриетта отпраздновала свой день рождения (19 августа) с большим размахом в ночном клубе Sybilla's на Пикадилли, где мы столкнулись с разными знаменитыми и богатенькими личностями. В то время я пытался бороться со своей привычкой курить при помощи нюхательного табака. Увидев это, один из гостей пригласил меня попробовать то, что нюхает он со своими друзьями. Я согласился, но это был определённо не нюхательный табак! Проснулся я на квартире Роджера и весьма туманно помнил произошедшее накануне…
      Пока складывались планы об этом новом проекте, у группы Билли Дэвис дела шли всё хуже. Запланированные на несколько месяцев вперёд выступления внезапно отменили. Сейчас уже не помню причин этого, но Карло, Джед, Артур и я были на грани паники, ведь наш регулярный заработок свели на нет! Карло быстренько связался со своим бывшим патроном Дэвидом Сатчем, и тот зачислил нас троих в состав своей группы The Savages. Я сказал "троих", потому что Артура, к сожалению, не взяли. Сатч работал со своим знаменитым одноглазым пианистом Фредди Ли (Freddy Fingers Lee).
      Вот так, в этом водовороте гастролей, грандиозных планов и потери работы я оказался в команде ещё одного моего любимого рок-н-ролл-героя. Сегодня его вспоминают лишь, как эксцентричного чудака, но это явная недооценка роли "Вопящего" Лорда Сатча и The Savages в развитии британского рока. Их выступления иначе как впечатляющими не назовёшь - и в плане музыки, и в плане зрелища. Полная противоположность большинству рок- и поп-коллективов 60-х. И что немаловажно, в The Savages начало карьеру немало молодых перспективных музыкантов. Можно назвать известные имена, но самым успешным составом являлся: Берни Уотсон (Bernie Watson; гитара), Карло Литтл (барабаны), Ники Хопкинс (Nicky Hopkins; фортепиано) и Рик Браун (Rick Brown; бас). Вместе они создали удивительно драйвовый саунд, который, с одной стороны, имел ярко выраженные британские черты, а с другой, был явно мощнее большинства американских групп. Этот же состав работал не только с Сатчем, но и с британской легендой блюза Сирилом Дэвисом, как The All Stars. В частности на великолепной записи "Country Line Special". На концертах в Лондоне у них "на разогреве" выступали The Rolling Stones (раннего созыва), в том числе в клубе Marquee. Как рассказывал Сатч, Мик Джаггер и Брайан Джонс упрашивали Карло Литтла присоединиться к ним, но Карло отказал им, ведь он был в совсем другой лиге. Кейт Ричардс частенько называл Карло "величайшим рок-н-ролл-барабанщиком в мире!", с чем я лично полностью согласен. Без сомнений к моменту нашего присоединения группа Сатча начала сдавать позиции. В основном из-за того, что он не хотел платить достойные деньги хорошим музыкантам, а вместо этого нанимал первых попавшихся за меньший гонорар. Но несмотря на это, Сатч никогда не упускал шанса привлечь Карло Литтла, прекрасно понимая, что одним этим сможет поднять уровень группы.
      Таким образом, теперь и я стал "дикарём", составив ритм-секцию с Карло. Он играл в том "тяжёлом" стиле, которым всегда выделялся. У Фредди Ли был не менее легендарный статус, а с виртуозным Джедом Пеком мы не могли провалиться, даже если бы захотели!
      Тем временем, продолжались переговоры с Генриеттой Гиннесс, хотя и несколько медленными темпами из-за моей занятости в The Savages. Я был вне себя от радости, исполняя роль "дикаря"! Как же мне повезло, думал я, ведь мне уже посчастливилось играть с двумя коллективами, имеющими статус "один из лучших в стране", а теперь ещё с одним - Screaming Lord Sutch And The Savages. За те 8 лет, что Дэвид Сатч находился в центре внимания, его репертуар практически не менялся, и, конечно же, я прекрасно знал все эти рок-н-роллы 50-60-х. Вот, что было всегда разным, так это сами шоу от Дэйва - огонь, вода и настоящее оружие. Надо было играть и одновременно участвовать в этих сценках, которые продумывал Карло, музыкальный руководитель аккомпанирующего состава, и по постановочной части - тоже! Я обожал наблюдать за одним таким трюком. Фредди Ли катится кувырком по сцене, приземляется головой прямёхонько на клавиатуру фортепиано. Не бойтесь, там заранее подкладывали подушку. Сатч в это время стоял на самом фортепиано, он ловил Фредди за ноги и удерживал его в таком положении - верх тормашками. После всего этого Фред, как ни в чём не бывало, играл изумительное соло. Возможно, даже лучше, чем смогут другие пианисты, которые подходят к своим инструментам более привычным образом.
      Фредди прикручивал к своему фортепиано зеркало от автомобиля, чтобы своим единственным глазом иметь полный обзор сцены. А излюбленным приколом нашего пианиста было вынуть свой стеклянный глаз, положить его на плечо собеседника и сказать: "Я положил свой глаз на вас!"
      Для Джеда и меня тот период стал важной вехой в нашей "учёбы" рок-н-роллу, этот опыт мы с ним ни на что бы другое не променяли!
      Безусловно, Лорд Сатч стал известен благодаря своему внешнему виду. В 1959г., когда о длинных волосах у парней в Англии даже не помышляли (а тем более и не видели), Сатч своим видом везде, где бы ни появился, вызывал полнейшее удивление и яростное возмущение. Это уже много позже волосатиками было никого не удивить. На концертах Сатча никогда не было скучно. От его трюков девчонки визжали от неподдельного страха, а парням приходилось успокаивать их, убеждая, что Сатча боятся вовсе не надо. За несколько лет до этого я в компании трёх девушек (включая мою будущую жену Жанет) отправились на концерт Сатча в Нортхол (Northolt). После нескольких песен нам пришлось уйти, до того девчонки были напуганы. Теперь став одним из The Savages, я наблюдал подобное со сцены.
      Хорошо помню вечер 5 августа 1967г., мы играли в Нарберте (Narberth), Уэльс. Танцевальная площадка была заполнена под завязку, и как обычно, все девчонки тряслись от страха, наблюдая "спектакль Дэйва Сатча". Прямо перед сценой стояла компания хулиганов во главе с огромным парнем в светло синем костюме. Он явно был настроен устроить бучу. Этот парень постоянно хватал микрофонный провод, что мешало Сатчу двигаться по сцене. Я чувствовал, что Дэйв раздражался всё больше. Его терпению пришёл конец во время исполнения нашей версии "Great Balls Of Fire". Сатч поджёг ведро с бензином и газетами, вверх взмыло пламя высотой фута четыре-пять. Я думал увидеть, как наш "синий пиджак" отступит, но он стоял на месте, хотя огонь подпалил ему брови! Сатч продолжал свой номер: пробежал по сцене, звеня большим пожарным колоколом, а в другой руке держал ведро с водой (пару галлонов, не иначе), чтобы затушить огонь. Долго Сатч не целился, впрочем, огонь он и не думал заливать. Дэйв выплеснул ведро воды в лицо тому парню. В ответ его приятели немедленно накинулись на группу. Полетели бутылки, посыпались удары. Мы вынуждены были покинуть сцену. До сих пор удивляюсь, как мы живы остались… Вдруг позади мы услышали, как Сатч орёт в микрофон: "В зале полиция!" Как по волшебству, парни моментально испарились. Конечно же никакой полиции не было и в помине, но быстрая реакция Дэйва спасла нас от весьма печальных последствий.
      Если не заострять внимания на этом эпизоде, я получил массу удовольствия, работая в The Savages, и сохранил дружеские отношения с Дэйвом вплоть до 1999г., когда он покончил жизнь самоубийством.
      К концу августа удалось организовать некоторую работу для Билли Дэвис, и в этот период мы разрывались между выступлениями с ней и с Сатчем. Мы были по уши в работе, поэтому планы о проекте с леди Генриеттой повисли в воздухе, и в конечном итоге она потеряла интерес к нам. Хотя лично мне она толком ничего не объяснила, но от проекта отказалась, так что эта неплохая возможность была упущена. Я объяснил ситуацию в Marshall Amplification, и они согласились аннулировать мой заказ. Больше мои пути с Генриеттой не пересекались, но помня сообщения в прессе о её похождения, могу всё же предположить, почему она свернула наш проект. Оказалось, роман с одним из сотрудников ресторана Alvaro's вызвал крайнее недовольство её титулованной семьи. В результате Генриетту выдали замуж, и она уехала в Италию, где занималась воспитанием сына. В течение следующих лет в прессе вспоминали о ней только негативное, пока в 1978г. она не покончила жизнь самоубийством.
      В воскресенье 10 сентября 1967г. Билли Дэвис и The Quality начали недельный ангажемент в Embassy Club, Манчестер. Владельцем клуба был харизматичный лидер, награждённый Военным крестом, он же - вокалист в группе, которая постоянно выступала в клубе, он же - местный сатирик, и он же - неплохой пародист. Он вышел из простой семьи, поэтому с сочувствием относился к бедным музыкантам, и порой подвозил нас на своём новеньком Jaguar до съёмной квартиры. Его имя, как узнали мы, было Бернард Мэннинг (Bernard Manning), в недалёком будущем он прославится как телеведущий.
      Та неделя в Манчестере запомнилась мне вовсе не из-за знакомства с Бернардом, а из-за сильного отравления, которое я умудрился получить. Питались мы как-то совсем неразборчиво, хранили пищу кое-как, и уже во вторник я не слезал с горшка. На сцену я вылетал буквально за минуту до поднятия занавеса, и если "было нужно", мне позволили слетать со сцены в ближайший туалет. Только к концу недели я более-менее пришёл в себя. Когда мы прощались с Бернардом, я понятия не имел, что он со своим клубом очень скоро станет известным телевизионной аудитории всей страны. А ещё в тот момент я не знал, что это были наши последние концерты с Билли Дэвис.
      Мою карьеру ждал очередной поворот. Позвонил Карло, сам он находился в офисе агентства Спенсера Дэвиса. Срочно понадобился аккомпанирующий состав для вокального коллектива, с которым у них был подписан контракт, назывался он - The Flowerpot Men. Сингл этой команды "Let's Go To San Francisco" пользовался большой популярностью, так что вполне логично было отправится на гастроли. И тут в центр внимания попалась группа Билли Дэвис. У Карло был хороший нюх на гонорары, поэтому он быстро спланировал время и место репетиций. Единственным препятствием стало решение Артура Региса присоединиться к ведущему соул-коллективу страны Jimmy James And The Vagabonds, но клавишника на замену нашли очень быстро. Я моментально вспомнил про Билли Дэвидсона, удивительно одарённого органиста, с которым познакомился в магазине Джоан Уотсон. К счастью он был не занят и согласился. Таким образом, Билл, Джед, Карло и я собрались в репетиционном зале (в центре Лондона), где познакомились с четырьмя вокалистами The Flowerpot Men, которые уже засветились на ТВ-программах по всей Европе.
      Тогда же мы узнали, что хит-сингл "Let's Go To San Francisco" - это студийный проект под патронажем моих давнишних любимцев Джона Картера и Кена Льюиса. К тому времени сами они уже не гастролировали, а сконцентрировались на студийной работе, записывая одну за другой свои многочисленные песни. А когда нужно было организовать гастроли, подбирали нужный коллектив и давали ему нужное название. Собственно Картер-Льюис начали проделывать это ещё со своей группой The Ivy League, а теперь вот с The Flowerpot Men (так называлась детская ТВ-передача в 50-е). На записи ведущую вокальную партию исполнил сам Джон Картер, а подпевал Тони Барроуз (Tony Burrows), один из самых известных сессионных вокалистов. Кен Льюис сыграл на фортепиано и клавишных, а мой старый приятель Робин Скримшоу - на басу. Джон Картер и Кен Льюис долгие годы писали песни в различных стилях, а теперь решили попробовать силы в направлении "власти цветов", очень модном тогда в США. Начали подбирать состав для гастролей. Тони Барроуз (тогда он был в обновлённом составе The Ivy League) вместе с Робином Скримшоу стали первыми претендентами для вокального квартета, и им доверили найти ещё двоих. Тони притащил Нила Лэндона (Neil Landon), который пел с ним в The Ivy League, а Робин - Пита Нельсона, некогда фронтмена The Travellers - группы моих старых друзей. Таким образом, лично для меня стало приятным сюрпризом узнать, что двое из четырёх певцов мне хорошо знакомы.
      На репетиции присутствовал Кен Льюис собственной персоной. Я был рад вновь встретиться с ним, а он сам крайне обрадовался встрече с Карло. Кен сказал: "Куда нам до вашей репутации!" Карло покраснел. "Моей репутации?" - только и смог ответить смущённый барабанщик. По замыслу четыре певца должны были работать в стиле таких коллективов, как The Four Tops и The Four Season, то есть на три или четыре вокальные партии. Было видно, что наши певцы уже отрепетировали свои части, и после двухчасового пробега всё зазвучало просто шикарно. Все остались довольны результатом. Прошло ещё несколько репетиций, и затем стали планировать гастроли.
      Карло был нашим, своего рода, "официальным представителем", все условия работы для аккомпанирующего состава обговаривал он. И теперь Карло начал жёсткие переговоры о повышении гонорара. Он прекрасно понимал: хит в лучшей десятке является отличной приманкой для больших сборов на концертах, а раз так, то хорошие музыканты вполне заслуживают хорошие деньги. Карло использовал весь свой запас жизненного опыта и дара убеждения, и в результате обеспечил нам великолепные условия. Нам платили высокую зарплату, независимо от того, играем ли мы или нет, плюс дополнительный гонорар с каждого концерта. Наконец-то мы стали зарабатывать приличные деньги!
      Мы подъехали в агентство Спенсера Дэвиса, где нас познакомили с работниками офиса, а также выдали наличные деньги на приобретение сценических костюмов (естественно, в стиле "дети цветов"). Последовали дополнительные репетиции, был предоставлен микроавтобус для нас самих и нашей аппаратуры. И наконец, со списком концертов на руках мы были готовы отправиться в гастрольный путь!